И было у нее два самых любимых человека: муж и мама. Дети у нее тоже были, но муж и мама — на первом месте.
Муж — потому что за ним все время глаз да глаз нужен был: то напьется — подерется с кем-то, то кошелек потеряет, то с секретаршей начальника шашни заведет. Поэтому женщина выслеживала его как Коломбо, каралась за ним, как человек-паук, а пытала как Доктор Лектор. Весело было жить женщине с таким мужем, и в кино ходить не надо, и на концерт тоже. Да и не успевала бы она на эти развлечения: все время уходило на «родимого», как она супруга называла.
И мама у нее была веселая: жила она отдельно, на другом конце города, но часто болела. Женщина подозревала, что мама иногда притворяется больной, но, не пойман — не вор: как только мать звонила ей и слабым голосом жаловалась на боль в сердце, женщина все бросала и мчалась к ней. А происходило это часто: иногда по 3-4 раза в неделю.
Был у женщины младший брат, который жил в другом городе. Но когда она, отчаявшись, просила его помочь, только отмахивался — дел и так невпроворот, а тут ещё и это. «На тебя надежда, сестра, — говорил он, — если совсем плохо будет, тогда я приеду, брошу дела». Но женщина понимала — не будет этого. Где одни дела, там и вторые. Да и брат такой человек, нельзя на него надеяться, с детства так повелось.
В общем, иногда, когда силы пропадали совсем, женщина брала маму к себе пожить. И в эти промежутки с пожилой дамой происходили метаморфозы: слабый голос и больное сердце куда-то девались, на их смену приходил командный голос и грудь колесом: мама наводила порядок в доме у женщины. В эти периоды муж прятался на работе, показывался дома только ночью…
А дети, две девочки, 10 и 5 лет, тихо жались в уголке, детской потому что бабушку они боялись. Боялись даже больше чем папу, который приходил в пятницу пьяным, буянил и надолго запирался в туалете, издавая там страшные звуки. «Папа опять превратился в чудовище, — говорила старшая девочка заплаканной младшей, — заколдовали его».
В общем, яркая была жизнь у нашей героини, насыщенная настолько, что даже сил на себя у нее не оставалось. Когда она слышала рассказы подруг о походах к стилистам, маникюре, новых выставках — только рукой махала, где уж тут. Нет времени, нет сил.
Однажды женщина шла на рынок и увидела старушку, которая стояла недалеко от ворот: чистенькая, с белыми волосами, в красном шарфом, а в руках она держала красивый синий сосуд. Видно было, что старушка его продавала. А женщина наша страсть как любила бутылки всякие, с детства самого. Ещё когда мамины пустые флакончики от духов тайно забирала к себе в коробку с драгоценностями.
Подошла, спросила цену…и купила. Недорогая оказалась бутылка. «Только не открывайте его», — попросила старушка, — эта бутыль мне досталась от прабабки, она говорила, что если откроешь, то встретишь такое, с чем столкнуться не готова. Это семейная реликвия, если бы не пенсия крохотная — ни за что бы не продала».
Подивились этому женщина, сунула бутылку в сумку и завертели ее дела. Вспомнила о покупке вечером, перед сном. Зашла в ванную, заперлась, и бутылку из сумки достала. И залюбовалась — уж больно хороша: стекло синее, как море, и форма как у амфоры заморской. Только вот запечатана… Вспомнила она слова пожилой женщины… и так ей любопытно стало, что бросилась она на кухню, вооружилась штопором да ножом, и набросилась на бутылку — чтобы узнать, что ж за сила в ней такая скрыта. Возилась часа полтора, никак не могла достать пробку, которая от старости крошилась и не хотела вылезать. А когда вытащила — ахнула: заполнил ванную комнату синий дым, а над бутылкой повис маленький старичек, размером с кулак. Был он в белом тюрбане и ярко-синей одежде. Ног у него не было — на их месте клубился сгусток тумана.
«Кхм, — откашлился он, и заговорил со смешным акцентом, — спасибо тэбэ женщин, что выпустил мэнэ от сюда. Я Джин, последний из рода Джинов и за то, что ты мэнэ выпускать я могу исполнять два твой желаний. Три века назад, пока я не усох, мог три, но сейчас — погляди на меня, только два». Ошарашенная женщина задумалась. Желание… Чтобы она хотела? Почесав в затылке, она воскликнула:«Дорогой, Джин! Сделай так, чтобы в семье моей был мир и покой — муж бы был нежным и любящим, не попадал бы в истории разные, с девочками нашими уроки учил, за мной бы красиво ухаживал. И чтобы мама моя жила своей жизнь — она же и не такая и старая женщина, ей всего 63 года. Пусть она меня не дёргает и жить ко мне не приезжает».
Старичок выслушал, кивнул, с болезненной гримасой выдернул волосок из бороды и что-то быстро проговорил на непонятном языке. «Готово!, — сказал он, — твой желаний исполнэн. А я пошёл в бутылка, ждать твой послэдний желаний, повэлительниц».
Легла женщина спать, перед этим спрятав старичка и его бутылку в буфет, в надёжное место. А утром проснулась от приятного, давно забытого запаха… Открыла глаза, и увидела склонившегося мужа — в руках он держал шикарную розу. «Вставай любимая, — сказал он, я приготовил тебе завтрак, вставай, а то на работу можешь опоздать». Оторопев, женщина вылезла из постели прошлепала на кухню, а там заканчивали завтрак ее девочки. «Я их покормил», — сказал муж, — отведу девчонок в детский сад и школу. И подумай, в чем ты пойдешь вечером в ресторан — у нас же сегодня годовщина свадьбы. Хочу устроить для тебя незабываемый вечер!»
Когда дверь за ними захлопнулась, она услышала телефонный звонок: «Представляешь! — услышала она голос мамы, — мне позвонила моя школьная подруга и предложила очень интересный вариант.» Оказывается подруга и ее сестра, молодые пенсионерки, живут вместе, сдают квартиру сестры и на эти деньги, плюс пенсия, путешествуют по миру. И Нина, подруга матери, предложила жить с ними, а квартиру мамы сдавать. «Это же как в юности, когда мы жили все вместе в общаге. И я смогу увидеть Париж — они через 2 месяца собираются во Францию!» — щебетала мама. Она говорила бодро и оживлённо, про больное сердце и словом не обмолвилась.
Прошло 3 месяца. Жизнь женщины изменилась так, что ни в сказке сказать, ни пером описать: муж ее любил, на руках носил, с детьми возился. Они все время куда-то вместе ходили. В общем, были как дружная и любящая семья. Мама укатила в Париж с подружками и присылала ей красивые фотографии: три смеющиеся дамы на фоне Эйфелевой башни. И все вроде хорошо. Но в груди у женщины поселилась пустота. И вроде все радостно… но что-то не то. За эти три месяца у нее появилось много свободного времени, но куда его девать, она не знала. Попробовала ходить в салоны красоты, да на фитнес — надоело.
Стала смотреть сериалы, больше есть, в итоге — располнела. С подружками отношения испортились — ведь раньше, когда она прибегала к ним жаловаться на жизнь, им это льстило. Потому что на контрасте, их жизнь казалась более счастливой и насыщенной. А сейчас язык не повернулся бы подругу бедняжкой назвать.
Заметила женщина ещё вот что — работа в конторе, на которую она раньше ходила за зарплатой да на мужа пожаловаться, удовольствия ей не приносила. Скучная она оказалась и унылая. А как другую найти, и чем она хочет заниматься — увы, не знала. В общем, если всё собрать вместе — чувствовала себя женщина ненужной и одинокой.
И однажды, когда тоска и печаль придавили совсем невыносимо, она рванула к буфету, достала бутылку и позвала джина. «Выходи, — говорит, проклятущий! Верни все обратно, не хочу я такой жизни больше!» Старичок, колыхавшийся на краю бутылки покивал, пощипал бороду… И вернул все назад. А бутылка вместе с джином испарилась, как не было ее.
И завертелась жизнь женщины, как и прежде — муж то напьется, то загуляет, мама звонит и жалуется на сердце и одиночество, девочки испуганно жмутся в детской. Да здравствует жизнь, да здравствует понятные будни и привычные отношения!
А где-то на берегу Красного моря, щурился на солнце маленький старичок в тюрбане. Он полулежал вдалеке от пляжа и людей, и кидал хлеб маленьким рыбкам, что вертелись недалеко от берега.
«Удивительная женщина, — думал он.
— Наверное, это у русских так принято — пока страдаю счастлива, когда счастлива — страдаю. Меня то она освободила, а вот что делать со своей свободой — не знала.»
«Зато я знаю», — ухмыльнулся он и потянулся. Перед ним был весь мир, который он хотел узнать и попробовать на вкус заново — ведь это не шутка, сидеть в заточении тысячу лет.
Любопытства к миру и себе в нем хватило бы на полк русских женщин.
Источник: funlet.ru
Понравилась статья? Поделитесь с друзьями на Facebook:
