Улетный рассказ об отпуске на восточном побережье Каспия. Хохотал до слез!

Улетный рассказ об отпуске на восточном побережье Каспия. Хохотал до слез!

Туркмения. Восточное побережье Каспия. Роскошный слабонаселенный пляж Аваза неподалеку от бывшего города Красноводска, носящего сейчас имя величайшего туркмена всех времен и народов Туркмен-баши. Санаторий-профилакторий «по нервным болезням». Семейная пара среднего возраста плещется в море (впервые на Каспии).

Она — дама солидной комплекции — качается на волнах, повиснув на надувном матрасе. Он — плавает рядом, вооруженный маской, трубкой и подводным ружьем, воображает себя Жаком Кусто, охотится за селедкой. На берегу, на месте стоянки пары, с равнодушным видом крутится худосочный бомжик, на местном наречье «пих-пах», высматривая чем бы это таким полезным разжиться. Чуть далее начинается роскошная бахча, усыпанная сладчайшими туркменскими дынями.

Ее охраняет пожилой туркмен в теплом халате и в огромной бараньей папахе. Он сидит в шалаше, построенном из обрывков полиэтилена и строительного мусора. На краю бахчи возле мусорных баков, принадлежащих санаторию, пасется верблюд сторожа, невозмутимо перетирающий мощными челюстями верблюжьи колючки вперемежку с обрывками газет, арбузными корками и пачками из-под сигарет. Сторож развлекается тем, что играет на туркменской разновидности балалайки, мурлыча под нос свои марсианские мотивы. Пих-пах, стырив наконец нечто плохолежащее, удаляется в сторону будки для принятия душа.

Она продолжает качаться на волнах, наслаждаясь ласковым теплым морем, соленым морским ветерком. В это время чувствует нежное прикосновение к эротичным филейным частям своего тела, погруженным в воду.

— Васи-и-илий. Что ты делаешь, — игриво произносит она.

Через некоторое время прикосновение повторяется, но уже настойчивей.

— Васи-и-ли-и-й. Щекотно.

Метрах в тридцати выныривает Василий и радостно машет ей добытой худосочной селедкой. Она в недоумении оборачивается. Из воды торчит здоровенная серая с темными пятнами мордень с огромными усищами, торчащими в разные стороны, и весело перемаргивается черными блестящими глазами.

Я видел колесный пароход на Волге в Астрахани. Ему далеко до этой женщины. И скорость не та и брызг мало… С душераздирающим криком «Акула!!!», она словно цунами в считанные секунды вынеслась на берег и не останавливаясь помчалась дальше, сметая все на своем пути. Народ на пляже с беспокойством начал всматриваться в море, ожидая появления, по меньшей мере, Годзиллы из фильма ужасов. Однако кроме одиноко качающегося на волнах крупного каспийского тюленя, ничего не было видно.

Пих-пах в приятном расположении духа, весело насвистывая, нежился под прохладными струями воды, когда с беспокойством почувствовал приближении какой-то неведомой стихии. Выглянув из душевой, он увидел огромную женщину, с диким криком и перекошенным лицом на огромной скорости летящую на хрупкую душевую кабинку. Инстинкт самосохранения подсказал ему единственно правильное решение.

Выскочив из душевой в чем мать родила, он бросился наутек в сторону бахчи. Вид убегающего голого мужика усилил паническое состояние женщины и подозрение, что сзади за ней несется по пляжу свора голодных акул, щелкающих от нетерпения зубами. Она, взвизгнув, помчалась вслед за сверкающим ягодицами бомжом к спасению. Верблюд, несмотря на кажущееся спокойствие и флегматизм, животное нервное и впечатлительное. Поэтому вид большой белой женщины и голого мужика, несущихся на всех парах на него, потряс и вызвал в душе смятение. Выплюнув свой ланч, он припустил через бахчу в сторону спасительных барханов.

Сторож-туркмен был мужиком правильных понятий и твердых устоев, посему долго не думал, когда увидел, что какая-то толстая русская баба в купальнике и совершенно голый мужик нагло угоняют его любимого верблюда прямо через бахчу, которую ему поручено охранять. Отложив свою мандолину, достал ружье, заряженное крупнокалиберной солью и, в качестве предупредительного выстрела, громко крикнул:

— Отдай верблюд каму сказал ебтвоюмать!

Туркмены стрелки отменные. Получив заряд соли в задницу, пих-пах перекувыркнулся несколько раз в воздухе и тут же попал под гусеницы тяжелой женщины, которая, подлетев, с размаху, прям как в буши-до, всей тушей размазала его по рингу. Весь пляж стонал и плакиль…

Вот такая история. Жалко конечно пих-паха и три его сломанных ребра. А ты не воруй! И верблюдов не пугай!

Источник: new.neveroyatno.website

Понравилась статья? Поделитесь с друзьями на Facebook: