Она все время лежала, вставала только в туалет.
Никаких капельниц соседке не ставили, лекарств не назначали. Однажды к нам в палату медсестра вкатила аппарат узи. Следом шел наш врач, вид у него был не самый приветливый.
— Ну что? Проверим? — обратился он к моей соседке.
Та побледнела и кивнула. С мрачным видом поводил по животу и изрек: «1,1 мм».
Я ничего не понимала и смотрела на соседку, а та побледнела еще сильнее, но воинственно сжала губы.
— Я не буду, Петр Николаевич
— Семенова! — нахмурился врач.
— Что еще за детский сад! Буду-не буду… Я тебя предупреждал, что если твой рубец разойдется — ты умрешь?
— Предупреждал или нет?
— Предупреждали, Петр Николаевич, — прошелестела Наталья бескровными губами.
Когда Петр Николаевич ушел, моя бедная соседка тихонько и тоненько заплакала. Конечно, я кинулась ее утешать. Как оказалось, эта беременность у Наташи — четвертая. Две предыдущие закончились экстренным кесаревым сечением на сроках 30-32 недели, дети родились слабенькие и не выжили. Еще одна беременность оказалась внематочной — удалили трубу.
В четвертый раз забеременеть удалось чудом, помогли молитвы и поездки в святые места. Но только рубец от кесаревых сечений был очень, очень тонкий. Чуть больше миллиметра отделяло нерожденного ребенка от внешнего мира. Врачи били тревогу и настаивали на операции.
Хрупкая Наталья сжимала зубы и отказывалась, стоически вылеживая все девять месяцев.
— Говорят, что если шов разорвется, всего несколько минут на спасение матери, — шепотом, ночью объясняла она мне.
— О ребенке и речи не идет, но мне бы его доносить еще немножко, ну хоть до 35 недель!
На 12-й день, после обеда, Наташа поморщилась
— Что-то жжет внизу живота…
Через секунду ее глаза округлились — на простыне медленно расплывалось красное пятно. Я кинулась на пост, в прямом смысле роняя тапки. Уже через минуту Наталью мчали в операционную, на ходу одновременно втыкая капельницы и чем-то обмазывая.
Я подошла к постели соседки и достала из-под подушки икону.
— Помоги… Ну, пожалуйста!
– Неумело просила я, роняя слезы.
На следующий день я ждала обхода, как в детстве дети ждут дела Мороза.
— Петр Николаевич! Ну что там Наташа?!
Суровый доктор посмотрел на меня и… улыбнулся.
— Операция была сложная. Рубец прям под руками сам расходился. Много крови она потеряла, но это поправимо. Уже в обычную палату перевели. А дочка ее молодец, дышит сама, осваивается. Жить будет!
Когда доктор вышел, я снова подошла к Наташкиной иконе и шепотом сказала:
— Спасибо…
Источник: slonn.me
Понравилась статья? Поделитесь с друзьями на Facebook:
